Чем, если не провидением, считать то, что в один день, 25 октября, родились два будущих кузнеца стратегического «щита и меча» родины, дважды Герои Соцтруда, академики? Один – в семье рабочего, другой – шестой из 12 детей крестьянина-сибиряка. Оба прошли школу взросления через фабзавуч и производство, МАИ и авиационные КБ.
Виктор Макеев вырос в основателя школы морского ракетостроения, Михаил Янгель заложил фундамент стратегического ракетного вооружения СССР. Еще одно почти мистическое совпадение: оба ушли из жизни в собственный день рождения… Низкий поклон великим защитникам…
Этот рассказ – о Михаиле Кузьмиче Янгеле.
ПЕРВЫЕ ШАГИ В РАКЕТНОЙ ОТРАСЛИ
Закончив шестой класс, 15-летний подросток едет в Москву. Вселился в общагу, где 20 девушек и юношей жили, учась, работая, проводя субботники и соревнования, споря и мечтая.
Михаил вступил в комсомол в 1925 году, на фабрике стал вожаком молодежи. Там же ему дали путевку в Московский авиационный институт. Учебу совмещал с активной общественной работой. Направили выпускника к прославленному «королю истребителей» Н.Н. Поликарпову. Побывал за океаном; на крупнейших авиа- и машиностроительных заводах США знакомился с производством, беседовал с коллегами, заключал договоры на поставку оборудования.
В новую ракетную отрасль Янгель пришел уже опытным инженером из цехов и КБ Поликарпова, Микояна, Мясищева. Пришел после Победы, когда бывший союзник уже планировал ядерные удары по СССР с баз в Италии, Турции, Корее и Японии. А у нас не было ни баз под боком у Америки, ни тяжелых бомбардировщиков.
По приказу министра вооружения Д.Ф. Устинова, которого по праву можно считать основателем нашей ракетно-космической отрасли, под Москвой образована научно-конструкторская и производственная организация – НИИ-88. Там в отделе С.П. Королева были созданы первые боевые ракеты Р-1 и Р-2. Ставя их на вооружение в 1950–1951 годы, чертежи передали для серийного выпуска в Днепропетровск, на бывший автозавод. Министр автопрома пытался возражать, но Сталин сказал: «Если у нас будут ракеты, то грузовики наверняка будут тоже, а если ракет не будет, то возможно, не будет и грузовиков».
Из всех выпускников Академии авиапрома Устинов отобрал для ракетных дел двоих – М. Янгеля и С. Охапкина, обоих – к Королеву. Янгеля назначили начальником отдела систем управления. Авторитет новичка рос стремительно, через год он – в числе заместителей главного конструктора.
Тогда в ракетах в качестве окислителя использовался жидкий кислород. Подготовка к пуску сложна, требует много времени, а хранить заправленную ракету без подпитки кислородом невозможно. Как следствие – низкая боеготовность. Между тем в НИИ-88 изучали и возможности применения высококипящих компонентов топлива. Когда директор НИИ обязал Королева начать разработку ракеты на таком топливе, Сергей Павлович и все его замы, кроме Янгеля, всячески отбивались: никто не хотел разрабатывать изделие с дальностью и боевым зарядом как у Р-1, но на весьма агрессивном топливе.
СУБЪЕКТИВНЫЙ ФАКТОР
Михаил Кузьмич поддержал точку зрения военных и взялся за тему. Обрадованный Королев вручил ему проект – и права главного конструктора изделия. Итогом самостоятельной разработки оказалась эффективная машина, проверенная многолетней эксплуатацией. На базе модернизированной Р-11 были созданы: Р-11ФМ для подлодок, геофизическая Р-11А, оперативно-тактический комплекс Р-11М с ядерным зарядом. В описаниях Р-11 значатся два главных конструктора – Королев и Янгель.
Первый в лице второго получил стойкого и последовательного оппонента с иными взглядами на будущее боевого ракетостроения. Более того, в 1952 году тот, второй, стал директором НИИ-88, превратившись из бывшего подчиненного в начальника. Но два крупных конструктора с принципиально различными идеологиями ракетостроения не могли находиться в прямой зависимости друг от друга: это вредило общему делу. К тому же Михаил Кузьмич прекрасно понимал, что быть управляющим, диспетчером – не его призвание. Еще в письме из США он писал: «За каким чертом я ехал в Америку, если здесь я буду сидеть на административной работе?»
В феврале 1953 года были определены сроки разработок новых проектов Р-5, Р-11 и Р-12, головной организацией утвержден НИИ-88. Это решение очень задело Королева: как можно в решение правительства включать разработку Р-12 на высококипящих компонентах? По его мнению, применение таких топлив для носителей с дальностью более 1000 км «нерационально и неперспективно». Выбор азотной кислоты вместо жидкого кислорода создавал такой «букет» проблем, которые в полной мере не смогли решить ни немцы в годы войны, ни позже – специалисты НИИ-88, создававшие зенитные управляемые ракеты.
Весной 1954 года КБ завода в Днепропетровске, где делали Р-1 и Р-2, было преобразовано в ОКБ-586 (позже – ОКБ «Южное»)… Пошел третий месяц, а предприятие жило «без головы». Устинов же ждал завершения второго этапа летно-конструкторских испытаний Р-11; таковые в мае 1954 года подтвердили преимущество «кислотных» ракет над «кислородными». Будущее расставит по местам: для космических носителей – жидкий кислород, для боевых ракет – высококипящие компоненты.
НА НОВОМ МЕСТЕ, В НОВОМ КАЧЕСТВЕ
Летом 1954 года приказом министра оборонпрома М.К. Янгель утвержден начальником и главным конструктором ОКБ-586. Это означало конец монополизма в ракетных разработках и начало борьбы двух топливных направлений – «низкокипящего» и «высококипящего».
Прежде всего требовалось обновить и укрепить кадры. «На Днепр» направлялись выпускники лучших вузов, приезжали крупные ученые, талантливые конструкторы, организаторы производства. В кратчайшее время образовался замечательный по профессионализму и энтузиазму коллектив со средним возрастом сотрудников меньше 30 лет.
Первенец ОКБ-586 – ракета Р-12 средней дальности (2000 км) с ядерным зарядом и впервые – с автономной системой управления. Принята на вооружение в марте 1959 года. Технические характеристики и высокая надежность позволяли с ее помощью решать стратегические задачи, а относительная простота и дешевизна изготовления обеспечивали массовое производство: в Омске, Перми, Днепропетровске, Оренбурге выпущено более 2 тыс. штук. К моменту появления в том же году Ракетных войск стратегического назначения на боевом посту стояли Р-5М ОКБ Королева и Р-12 ОКБ Янгеля. Применение высококипящих компонентов топлива позволяло «двенадцатой» находиться в заправленном состоянии 30 суток (королёвская могла выдержать 20 минут без подпитки кислородом и 5 часов – с подпиткой).

…Начались работы по ракетам для подводных лодок – и по сухопутной, с дальностью 4 тыс. км. Эта Р-14 представляла собой усовершенствованную Р-12 и демонстрировала максимальные возможности одноступенчатой схемы. С апреля 1961 года находилась в войсках более 20 лет.
Однако в тот год СССР еще отставал от США: по количеству атомных боезарядов в 5 раз, а по способу их доставки – еще больше. Правительство поручает ОКБ-586 в кратчайшие сроки создать ракету с дальностью 13 тыс. км. Несколько ранее Янгеля пригласили в Кремль доложить о проектах Р-14 и Р-16. Хрущев тогда заявил: «Это то, что нам нужно. Если Р-16 будет создана, оборона страны будет поставлена на прочную основу».
ТРАГЕДИЯ «ПРИ РОДАХ», НО ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ
У Р-16 оказалась очень трудная судьба. При подготовке к испытательному пуску 24 октября 1960 года случилась страшная катастрофа – на стартовой площадке запустился двигатель второй ступени. Возник гигантский пожар, в котором погибли 74 человека, в том числе первый главком РВСН маршал М.И. Неделин. Сам Янгель, неотлучно находившийся на стартовой площадке, чудом остался жив: отошел с коллегой перекурить за бункер. Едва придя в себя, бросился навстречу огню, срывал с выбегавших из пламени горящую одежду, тушил, обжигая руки, но не уходил, пока его насильно не отвезли к врачу. Позже выяснилось, что причинами трагедии стали спешка и ошибка разработчиков системы управления из Харькова.
Янгель сразу позвонил и сообщил о случившемся. Когда сказал, что Неделина не нашли, а в числе погибших – главный конструктор системы управления, заместитель Глушко и два его собственных заместителя, Хрущев строго спросил: «А где в это время находился технический руководитель испытаний?» Михаил Кузьмич воспринял вопрос как недоверие к себе и сказал своему заместителю: «Я не знаю, что со мной будет. Прошу коллектив об одном – сохраните это направление».
В ночь на полигон вылетела комиссия во главе с Л.И. Брежневым, тогда – секретарем ЦК партии, отвечавшим за «оборонку». Первое, о чем заявил Янгель: «Прошу никого не винить в случившемся. Во всем виноват я как главный конструктор, который не мог уследить за всеми смежниками». Выступая на собрании военнослужащих и представителей промышленности, Брежнев сообщил, что руководство СССР наказывать никого не будет: и так все наказаны. Нужно продолжать работать, поскольку в такой международной обстановке стране нужны мощные межконтинентальные ракеты. Надо готовить новый старт и ракету.
Моральное и физическое состояние главного конструктора было ужасным; ему пришлось не только взвалить на себя огромную ответственность за случившееся, но и найти силы для доработки ракеты и подготовке к пуску. С полигона он летит на доклад к В. Щербицкому, руководителю КП Украины, оттуда – в Днепропетровск. В обкоме партии ему стало плохо, инфаркт – уже второй. Снова и снова анализируя случившееся, он направляет из больницы письмо в ОКБ.
Даже тогда его не покидала убежденность в правильности выбранного направления. Уверенностью и деловым подходом он вдохновлял всех участников проекта. Одному богу известно, где брал силы, чего это стоило.
Через два месяца, 28 декабря 1960 года, на полигон была отправлена вторая ракета, отбыла и бригада испытателей во главе с главным конструктором. Пуск прошел нормально. Это была победа нового направления: родилась первая межконтинентальная на высококипящих топливах. Летом 1961 года прибывший на предприятие Хрущев заявил на митинге: «Если бы меня не привезли, то сам пешком пришел бы сюда, чтобы поклониться вам и сказать спасибо за то, что вы сделали для нашего народа».
СПРЯТАТЬ В ШАХТУ – И УДАРИТЬ ИЗ НЕЕ

К началу того года за океаном в шахтах стояли 54 тяжелые ракеты «Титан-2» (первая американская МБР на высококипящих компонентах, способная доставить заряд большой мощности на дальность 10200 км). Наша Р-16 уступала ей по мощности ядерного заряда и точности стрельбы. Однако, как заявил Хрущев, у СССР имелся сверхмощный термоядерный заряд. Нужно было «просто» иметь носитель для него. Одновременно резко увеличивая срок хранения ракеты в заправленном состоянии, повышая живучесть создаваемых комплексов, предусматривая их способность преодолевать чужую ПРО.
В условиях наращивания выпуска ракет вставал вопрос: а что делать с теми, что отслужили гарантийный срок? Переплавлять? Уничтожать? Так делали мы и американцы. А не лучше ли переделывать их в космические носители? Идею конверсии одобрили Академия наук и Министерство обороны. И вот на основе Р-12, добавив вторую ступень, конструкторы создают дешевый и удобный в эксплуатации носитель для масштабных космических программ. В марте 1962 года агентство ТАСС сообщило о запуске спутника по программе «Космос». И спутник, и носитель разработали сами. «Космос-1» стал родоначальником многих космических аппаратов предприятия.
Впоследствии все боевые ракеты здесь превращали в космические. Даже самую устрашающую Р-36М – в мирный «Днепр», «пращу» для спутников. Экономический выигрыш был огромен. И утверждался новый центр создания космической техники, где появлялись носители «Интеркосмос», «Циклон», «Зенит», новые природоресурсные, юстировочные и иные спутники.
НЕПРОСТЫЕ «ТРАЕКТОРИИ»
Конкуренцию Королеу и Янгелю по космосу и обороне решил составить еще один академик – В.Н. Челомей. На арену ракетно-космической деятельности его ОКБ-52 активно вышло к началу 1960-х годов, с приходом туда выпускника МЭИ Сергея Хрущева, сына главы государства. В одночасье перестало существовать авиа-КБ Мясищева в Филях. Челомей получил коллектив высокой квалификации, которому недоставало только одного – опыта работы с ракетной техникой.
После детального знакомства с разработками Королева в ОКБ-52 проектируют орбитальную станцию «Алмаз» – почти копию «Салюта», но вроде для сугубо военных целей. Набирают отряд «своих» космонавтов, разрабатывают тяжелый «Протон». Чтоб не зависеть от чужих носителей, почему бы их (а заодно и боевые ракеты) не делать у себя? И выходит постановление СМ СССР «Об оказании ОКБ-52 помощи в разработке ракет-носителей и для приобретения опыта в разработке и отработке ракет стратегического назначения». Конструкторов «Южного» обязывают ознакомить челомеевцев со всей интересующей техдокументацией. Категорическое указание: «Показать все». Передать для изучения три готовые Р-14, принять десанты чужих специалистов, показать последние разработки: документацию на Р-36 и на малогабаритную межконтинентальную Р-37.
Проект последней особенно заинтересовал гостей: подобного в мире никто не разрабатывал. Стали де-факто копировать научно-технический задел днепровцев. Придумав обозначение «УР» (универсальная ракета), Владимир Николаевич начал проектировать МБР УР-100, МБР УР-200 и УР-500. Председатель Научно-технического комитета РВСН (1979–1989) генерал-лейтенант В.М. Рюмкин, работавший в военной приемке у Челомея, заметил: «Между ним и Янгелем шла постоянная борьба, зафиксированная в совсекретных, особой важности папках и отчетах, которые сейчас можно поднять и убедиться в этом… Малогабаритную ракету, которую начали создавать в Днепропетровске, благодаря Никите Сергеевичу, родственным связям, Сергею Никитичу – передали в КБ Челомея все янгелевские наработки».
В феврале 1963 года в Филях проходило заседание Совета обороны. Янгель докладывал о Р-37, Челомей – об УР-100. Той самой, чертежи которой перерисовали у янгелевцев. Сергей Хрущев писал: «...ракеты (Р-37 и УР-100) чрезвычайно походили одна на другую, так часто случается в технике, один и тот же уровень знаний, общая технология, поневоле конструкторам приходят схожие мысли». Еще бы! Не зря же посланцы Челомея тщательно изучали всю документацию в КБ «Южное». Да и всю «начинку» ракет делали одни и те же смежники. Главе государства больше понравилось предложение Челомея, но ему хотелось услышать подтверждение. Получил согласие Козлова и Брежнева (а разве могло быть иначе?!).
Подводя итог, он успокаивал Янгеля: «Мы теперь богатые – дадим возможность разрабатывать два варианта». В результате проект Р-37… вскоре был положен на полку, про него забыли.
Но конкуренция продолжилась. Вокруг других ракет двух фирм – УР-200 и Р-36. Среди партчиновников и военных, в министерствах стали почти открыто говорить: Янгель исчерпал себя, его КБ нужно прикрыть... «В январе 1964 года его пригласил Сербин, заведующий Оборонным отделом ЦК КПСС, – вспоминал Б.И. Губанов, конструктор и секретарь парткома ОКБ «Южное». – Янгель предложил поехать вместе. В приемной просидели два часа... А дальше – разговор на «деловом» языке: «Над вами висит гильотина, ей недолго быть в этом положении – ОКБ разгонят. Готовится постановление...»
Дважды ордена Ленина «Южное» оказалось… ненужным. Что делать? Собрать Совет главных конструкторов? Но может помешать Минобщемаш. К счастью, приближалось десятилетие ОКБ, никто не решился отменить юбилей, поддержанный областью. В город приехало столько гостей, пришло столько поздравлений, что даже министерству пришлось дать позитивную оценку работы ОКБ-586. Прошел и Совет главных. Ликвидировать предприятие не получилось...
«ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ»
Приступая к разработке второго поколения ракет, Янгель передал часть проектов другим организациям, доказывая, что в КБ образовалась многотемность. Наработки по морскому направлению передали макеевскому КБ, задел по метеоспутникам «Метеор» – НИИ электромеханики, носитель «Космос-2» (на базе Р-14) и аппараты спецсвязи «Стрелка» и «Пчелка» – в сибирское ОКБ М.Ф. Решетнёва.
Постановление правительства о разработке стратегического комплекса с тяжелой Р-36 вышло в апреле 1962 года. Проект планировался в двух вариантах: баллистическом и орбитальном.
Никогда в истории ОКБ летные испытания не шли так трудно, как с Р-36. На заводских стендовых испытаниях двигатели Глушко показывали отличные результаты, а на полигоне взрывались на первых секундах полета. Просто мистика какая-то... Начальник цеха, в котором требовалось провести доработку узлов, связанных с запуском двигателей, сумел-таки управиться прямо на полигоне – и ракета стала летать.
24 сентября 1964 года на Байконуре проходил очередной Совет обороны. Надлежало разрешить противостояние Р-36 и УР-200. Первым докладывал Челомей. Не обошлось без сюрпризов: сообщив о состоянии работ по УР-100, УР-200 и УР-500, он стал рассказывать о новинке – УР-700, предназначенной для высадки двух космонавтов на Луну. В отличие от Брежнева, Устинова, Смирнова, Королева, впервые увидевших проект и не знавших, как реагировать, Никита Сергеевич прямо сиял: его протеже опять оказался на высоте. И тут же дал указание готовить постановление Совмина по Р-700.
Забегая вперед, нельзя не упомянуть о крымском заседании Совета обороны 1969 года, где определялась стратегия ракетостроения – и вновь столкнулись концепции Челомея и Янгеля. А накануне из первого отдела министерства исчез… документ с грифом «Особой важности» – черновик доклада Янгеля с правками и уточнениями. Более того, в опечатанном начальницей того же отдела тубусе, привезенном для показа плакатов ОКБ, вместо двух самых важных обнаружились ватманы… посторонней организации. Конкурировать честно кое-кто не умел.
Но вернемся к осени 1964 года. На второй день из шахтных ПУ поочередно стартовали три Р-16У. Все три достигли заданной части акватории Тихого океана. Потом настал черед Р-36. Она ушла на максимальную прицельную дальность (14 500 км) – тоже в Тихий океан. Когда Хрущеву принесли данные пуска, он прочел их и без комментариев передал министру обороны. Отклонение от цели – всего 1,3х0,9 км – блестящий результат! Такую точность не имела ни одна МБР страны. Оказалась она мощнее и по энергетике. УР-200 пустили на Камчатку (дальность 6300 км), пуск не произвел должного впечатления.
На вооружение приняли ракету Янгеля. Через три недели Хрущев был смещен. А ведь могло случиться, что тогда и «дочка» Р-36, знаменитая «Сатана», никогда бы не стояла на защите Отечества. Во всяком случае, не было бы старта из «ампулы»…
…Минобороны требовало, чтобы Р-36 находилась на боевом дежурстве в заправленном состоянии не менее пяти лет. Ракеты первого поколения (Р-12, Р-14 и Р-16) – не более 30 дней, а тут сразу пять лет!
Приступая к работам, академик подчеркнул: «Прежде чем создавать надежную конструкцию, мы должны создать новые материалы». Никто не предполагал, что произойдут такие перемены в конструкции, технологии, металлургическом производстве, методах контроля, которые по масштабности не имели прецедентов – и вылились в подлинный научно-технический прорыв. Сроки пребывания на боевом дежурстве удалось повысить сначала до 5, потом до 7… 20 и более лет. Таких примеров мировая ракетная практика не имеет.
Изюминкой же стал не только минометный старт, но и первый бортовой комплекс средств преодоления ПРО противника, основанный на применении ложных целей. Этот эффективный асимметричный ответ нейтрализовал многолетние усилия США по созданию своей ПРО.
На вооружение Р-36 в баллистическом варианте была принята 21 июня 1967 года. Это была первая ракета второго поколения ОКБ «Южное». А в ноябре 1969 года встала в строй невиданная по силе и эффективности Р-36 орб. Летая по орбите искусственного спутника Земли, она была способна поражать любые цели на поверхности земного шара, сведя на нет созданную в США противоракетную систему. Ведь орбитальная головная часть (потом и три) могла появиться с любой стороны, в том числе и с юга, где у американцев не было элементов ПРО. Благодаря этой ракете в 1972 году были подписаны договоры между СССР и США об ограничении систем ПРО и об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1).
…Когда в середине 1960-х годов США начали разработку ракеты с разделяющимися головными частями (РГЧ), ответ СССР не заставил себя ждать. Премьера Р-36П с опытной трехблочной «головкой» состоялась всего неделю спустя после испытания первой американской РГЧ. И наше изделие было принято на вооружение в 1970 году.
Сдачей на вооружение ракетных комплексов Р-36 завершилось в КБ «Южное» создание ракет второго поколения, оснащенных на тот момент головными частями – моноблочной, орбитальной и разделяющейся.
НОВЫЕ «ДОЧКИ» И «ВНУЧКИ»
Под руководством Янгеля были разработаны пять принципов создания ракет третьего поколения: высочайшая степень защищенности стартовых позиций и ракет от поражающих факторов ядерного взрыва; РГЧ с блоками большой мощности и повышением точности стрельбы; переход на индустриальные методы строительства ШПУ и КП, на прогрессивные технологии сборки, испытаний и транспортировки ракет; увеличение гарантийных сроков на боевом дежурстве; автономность комплексов, их независимость от стационарных энергосистем.
Ключом к реализации этих принципов Янгель считал полностью ампулизированные ракеты, размещенные в транспортно-пусковых контейнерах – и минометный старт из ТПК. Громадину длиной около 30 м и стартовой массой свыше 200 т нужно было «выпихнуть» из ТПК, а в момент зависания (!) запустить ЖРД первой ступени.
Идея вызвала настоящий шок: никто в мире такого не делал. Не нашлось сторонников даже среди своих. Когда главный находился на лечении (после четвертого инфаркта), его первый зам В. Уткин, не веря в возможность создания минометного старта, издал распоряжение о прекращении работ. Разумеется, оно было отменено сразу по возвращении Янгеля. Несмотря на огромное и всестороннее противодействие, он ни на шаг не отступил, отчетливо представляя открывающиеся перспективы и веря в способности и талант, как он говорил, «своих ребят». И не ошибся: первый же пуск по программе бросковых испытаний 22 октября 1971 года подтвердил, что 200-тонная махина прекрасно вылетает из контейнера в шахте.
Через три дня академик скоропостижно скончался от пятого инфаркта на руках коллег и друзей, приехавших в Москву поздравить его с 60-летием.
…Появились миниатюрные устройства цифровой вычислительной техники, высокоточные приборы систем управления и прицеливания, ядерные заряды с высокими удельными характеристиками, более совершенные двигательные установки, новые системы упрочения ШПУ. Все это послужило основой для создания МБР третьего поколения (предложения были разработаны Янгелем и его командой еще в 1968 году) в виде Р-36М; были разработаны РК с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (до 10 блоков по 1 Мт). Появилось и четвертое поколение – Р-36М2 «Воевода» (способны стартовать в условиях воздействия ядерного удара по позиционному району с задачей ответно-встречного удара). И по сей день они оберегают наш покой.
Правда, сегодня сложно говорить о работе и планах КБ и завода «Южмаш»; проекты с Россией закрыты, остатки ракет «Зенит» – без комплектующих, техобслуживание «Воевод» ведут макеевцы…
…В заводском парке возвышается бронзовая фигура основателя и главного конструктора ОКБ «Южное». Памятники, бюсты – в Железногорске и на Байконуре (правда, нет на Аллее Героев космоса). На Украине написано о нем всесторонне – С. Конюховым, В. Платоновым, Л. Андреевым, в сборнике под редакцией А. Дегтярёва. Это не должно создавать представления о дважды Герое Соцтруда, лауреате Ленинской и Госпремий как о некоей периферийной для России личности. Его труд, школа, наследие принадлежат не Украине, не Сибири, не Москве. Они принадлежат Большой родине, безопасность которой М.К. Янгель с товарищами обеспечил надежно. Верен и ныне его завет «неуклонно и всемерно укреплять оборонное могущество», чтобы избежать мировой ракетно-ядерной войны.
Свежие комментарии