Ознакомление с подлинниками служебных записок зимы 1941-го года как правило приводит к вопросу: откуда у наших солдат появилось столько ненависти к врагу? Почему рядовые донесения о ведении боевых действий все буквально насыщены духом справедливого сурового отмщения? Да и поведение немцев удивляет. Зачем при отходе сжигать своих раненых? Откуда такой просто не человеческий поистине животный страх оказаться в русском плену?
Уничтожение русских деревень немцами подтверждается многими оставшимися со времен войны документами. Подтверждают это и живые свидетели творимого немцами на захваченных ими территориях безпредела. Причем, свидетельствуют о нем не только солдаты, но и высшие чины нашей армии. Вот, например, что сообщает о поведении немцев при отступлении маршал Рокоссовский:
«На своем пути гитлеровцы сжигали все деревни. Если где-либо сохранилась изба-другая, то они обязательно были заминированы» [1] (с. 100).
Вот что свидетельствует В.П. Селезнев, председатель Орехово-Зуевского горсовета:
«Мы видели сожженные фашистскими разбойниками дома мирных жителей, разрушенные культурные учреждения, разбитые сундуки. Жители рассказали нам о зверских убийствах, побоях, насилиях и повальных грабежах, которые творили немцы. Эти рассказы еще больше разжигают священное чувство ненависти…» [2] (с. 331).
Но и не только с мирными жителями немец вел безпощадную расправу. Еще более зверски он поступал с попавшими к нему в лапы военнопленными:
«Обнаружено много трупов пленных красноармейцев, с которыми фашисты зверски расправлялись: мучили, сжигали и расстреливали (акты прилагаются)» [2] (с. 338).
Однако ж в сноске, издания 1978 г., значится:
«Не публикуются» [2] (с. 338).
Спрашивается: почему?
Да потому что нынешний день с нынешними фальсификациями подготавливался еще в семидесятых годах. Ведь именно по этой причине столь грешит «неточностями» в пользу агрессора Советская Военная Энциклопедия этого же — 1978 г.
Но нежелание публиковать эти страшные акты, освещающие издевательства немцев над пленными русскими людьми, полностью указывает просто пальцем на предшественников фальсификаторов уже нынешних, подготавливающих все возможное для повторения этой программы по тотальному уничтожению населения Русской Земли.
Однако и много ранее Второй мировой войны прецеденты жестокости немцев для нас удивительными не являются. Здесь стоит лишь вспомнить зверства, которые творили рыцари Ливонского ордена на Псковщине во времена Александра Невского.
Но и сегодня, пропагандируя некую такую «дружбу народов», фальсификаторы истории пытаются все творимые у нас этими кровожадными пришельцами злодеяния списать на какую-то такую особую якобы систему управления — фашизм. Именно она-де единственная во всем и повинна, а сами немцы, что пытаются нам внушить, как бы так вовсе и ни при чем — они-де только исполняли чужие приказания. Вторым составляющим зла называется сам диктатор — Адольфа Гитлер. Сами же создатели и финансисты Гитлера и его организации, то есть всемирная олигархия банкиров, также — якобы ни при чем.
Но Гитлер, как и его организация, вовсе не являются чем-то особенным по части безчеловечного отношения немцев к людям иных национальностей. Здесь достаточно лишь припомнить истребление немцами целого народа — пруссов, на чьей земле они затем и обоснуют свое агрессивное государство — Пруссия. Мало того, следует припомнить, как вели себя все те же немцы еще задолго до прихода Гитлера и задолго до начала 2-й мировой войны. Вот какими кошмарами была отмечена теперь почему-то всеми позабытая поступь немецкого сапога по Европе еще в 1-ю мировую войну:
«В некоторые приграничные русские города вступили немцы и австрийцы. Поведение их было неописуемо — массовый грабеж, расстрелы заложников, насилия над женщинами…
Местом жуткой кровавой бойни стал Калиш. В официальном сообщении главного управления генерального штаба России сухо перечислялись только считанные злодеяния, совершенные по приказу немецкого командования: “Когда президент города Буковинский, собрав с населения по приказу генерала Прейскера 50 тысяч рублей, вручил их немцам, то был тотчас же сбит с ног, подвергнут побоям ногами и истязанию, после чего лишился чувств. Когда же один из сторожей магистрата подложил ему под голову свое пальто, то был расстрелян тут же у стены. Губернский казначей Соколов был подвергнут расстрелу после того, как на вопрос — где деньги — ответил, что уничтожил их по приказанию министра финансов, в удостоверение чего показав телеграмму”. Местных жителей расстреливали на каждом шагу — “трупы лежат неубранными на улицах и в канавах… За нарушение каждого постановления генерала Прейскера приказано расстреливать десятого”.
Люди 1914 года были потрясены — вести о чудовищных зверствах потоком шли из Бельгии, Франции, России, отовсюду, куда ступал кованый сапог немецкого солдата. Мир еще не знал фашизма, Освенцима, Дахау, геноцида гитлеровцев, но уже тогда, в августе 1914 года, хорошо знали, что враг систематически нарушает законы и обычаи войны. Пытки и убийство пленных в руках немцев и австрийцев были не исключением, а правилом» [4] (с. 63–64).
Сюда же следует добавить и самые последние из достижений этих специалистов по борьбе с перенаселением, относящиеся к середине XX века, когда массовость совершаемых убийств этих дорвавшихся до господства в Европе головорезов многократно возросла, обнажив всю доподлинную пещерность воспитавшей эту волчью породу культуры. И на сегодняшний день все ее вопиющие «прелести» ужаснувшийся мир может наблюдать по оставленным впопыхах сбежавшими палачами следам преступлений в Майданеке и Дахау, Треблинке и Бухенвальде. Так что отнюдь не в эпоху нибелунгов или «Персифаля» нация, считающаяся самой культурной в Западной Европе, создает просто поражающую своим размахом колоссальную машину истребления народонаселения планеты, но войны уже вроде бы считающегося просвещенным XX века.
Союзные державы попытались прикрыть многие из обнаруженных слишком очевидных преступлений, стараясь отмежеваться от причастности к созиданию человеконенавистнической машины Третьего рейха. Ведь лишь стремительное русское наступление, заставшее этих профессионалов-людоедов врасплох, не позволило данному подвиду гомо сапиенс в очередной раз уничтожить следы присущей ему каннибальской культуры, воочию показавшей теперь всему миру свой звериный оскал. В лагере Освенцим, например, из 35 имевшихся складов захвачено было совсем немного. Однако и они повествуют нам просто об ужасающих цифрах:
«“Только в сохранившихся шести складских помещениях было обнаружено около 1,2 млн. комплектов верхней и нижней одежды замученных, а на кожевенном заводе Освенцимского лагеря найдено 7 тыс. килограммов волос, снятых с голов 140 тыс. женщин…” (Нюрнбергский процесс. Т. IV. М., 1959, с. 367–369)» [5] (с. 79).
И это лишь в шестой части одного лагеря столь любящих порядок и отчетность немцев. Но 83% складов, что и естественно, содержащих наибольшее количество компромата, освенцимские палачи все же успели уничтожить. И, несмотря на это, обнаружены волосы, снятые со 140 тысяч женщин.
Каким образом эти изуверы снимали с них волосы? Может быть, в качестве скальпов?! Да еще и с живых?! Ведь свидетелей не осталось…
Однако же такое было для них так — маленький штришок. Потому именно этот компромат нам и достался.
Но что поспешили эти типичные представители западной культуры уничтожить в складах, сожженных в самую первую очередь?! Вывороченные на пытках из орбит глаза, раздробленные конечности замученных жертв или перчатки из человеческой кожи?
Вот какой первый вопрос задал психологу Джильберту на Нюрнбергском процессе начальник этого лагеря Рудольф Франц Фердинанд Гёсс:
«— Вы хотите знать, нормальный ли я человек?
Еще бы, убийца трех миллионов человек имеет право на такое предположение.
— А что вы сами по этому поводу думаете? — поинтересовался Джильберт.
— Я абсолютно нормален. Даже отправляя на тот свет миллионы людей, вел вполне нормальную семейную жизнь» [6] (с. 404).
То есть этот паук, напившийся крови трех миллионов человек, как выясняется, по германским понятиям, то есть по понятиям страны этих самых пауков, ничем недостойным себя не скомпрометировал: вел вполне респектабельный образ жизни — был прекрасным семьянином! А потому без какой-либо тени смущения:
«…Гёсс рассказывает суду о преимуществах “своего” лагеря в сравнении с таким “отсталым” комбинатом смерти, как Треблинка. В Треблинке, например, чтобы уничтожить две тысячи человек одновременно, нужно было десять газовых камер, а в Освенциме для этого количества достаточно было одной» [6] (с. 403).
Вот что об этом сообщает письменное показание Гёсса:
«…мы построили нашу газовую камеру так, чтобы она могла вместить 2 000 человек одновременно…» [7] (с. 338).
«Бывали дни, когда в крематориях и на кострах сжигали в сутки до 15 тысяч человек. Крематорий дымил, и костры во рвах горели днем и ночью» [8] (с. 343).
Но сколько осталось нераскрытыми преступлений во всех иных лагерях, устроенных по Европе этими самыми «просветителями»? А сколько сожженных русских деревень с сиротливо уставившимися в небо трубами печей разбросано на пути их следования? Сколько безжалостно уничтоженного населения разрушенных городов: расстрелянных, повешенных, замученных?
И это все притом, что аппетиты у немцев в отношении России всегда были куда как более обширные, нежели убийство миллионов мирных граждан СССР, которое они успели произвести. Вот какие масштабы по уничтожению русского населения России были еще запланированы. Следуя своей людоедской программе:
«…Бах-Зеловски показал, что в 1941 году на совещании в Вельзебурге Гиммлером была поставлена задача: уничтожить в России тридцать миллионов человек. Речь шла, конечно, о мирном населении, ибо Гиммлер в данном случае толковал не о боевых действиях, а об уменьшении биологического потенциала славянских народов» [6] (с. 55).
И не следует думать, что все эти прожекты явились лишь в больном воображении высшего командования Германии, невероятно распухшей от присвоения земель континентальной Европы и теперь ведущей непримиримую борьбу с ее «перенаселением». Нюрнбергский процесс высветил немалое количество каннибалов среди исполнителей любого ранга:
«Перед Международным трибуналом прошли палачи и поменьше калибром. Из них мне запомнился, в частности, эсэсовец Олендорф, начальник эйзатцгруппы “Д”. Этот заявил, что на юге Украины, в районе Николаева, он успел убить только… девяносто тысяч человек» [6] (с. 405–406).
То есть «всего лишь» 90 тысяч русских людей лишил жизни этот вполне достойный своих людоедских предшественников убийца!
И вот при помощи каких изуверских инструментов немцами производились эти запланированные в их респектабельных кабинетах массовые преступления. Этими людоедами использовались произведенные их промышленностью:
«…агрегаты для дробления человеческих костей, аппаратура для производства из них химических удобрений, разработаны особые методы выделки для промышленных целей человеческой кожи» [6] (с. 4).
Так что изготовлением все тех же плащей все из того же материала они вновь указали на тот сверхъестественный каннибализм, который сидит с давних пор в крови у данной породы недочеловеков.
А вот как использовались этими каннибалами снятые ими скальпы:
«…волосы — для матрацев!» [6] (с. 81).
Но германская «хозяйственность», столь воспеваемая и сегодня, просто не знала никаких границ:
«…из человеческого жира нацисты производили мыло, которое пускали в продажу по всему свету “немецкие парфюмерные фирмы…”» [6] (с. 162).
То есть этим мылом из человеческого жира пользовалась та же Америка, ведя свой этот сегодня вытаскиваемый из тайников их товарообмена за спинами своих «союзников» ленд-лиз на два фронта.
После демонстрации перед нюренбергскими судьями этой их «культуртрегерской» продукции из человеческих волос и жира:
«…в руках обвинителя появляется нечто вроде куска кожи. Да, это кожа, и, если к ней присмотреться, не выделанная еще кожа. Но содрана она не с животного, а с человеческой спины…
У стены на столах тоже стоят какие-то предметы, прикрытые простынями. По указанию обвинителя простыни убирают, и перед глазами всех присутствующих появляются куски уже выделанной человеческой кожи, посаженные на распялки. На каждом из них следы красивой татуировки. Люди, которые имели несчастье в молодые годы легкомысленно разузорить себя, оказавшись в руках нацистов, сразу обрекались на страшные муки и надругательства… из их кожи делали абажуры и различную галантерею» (там же).
То есть здесь разговор идет даже не о самих палачах — с ними все ясно. Здесь сообщается, что эта вырожденческая разновидность так называемых нынешней наукой гомо сапиенс на самом деле является расой вурдалаков, более чем сознательно приобретающей в магазинах изделия из кожи, совершенно явно содранной с живого человека!!!
Вот когда прекрасно раскрылся тысячелетиями дремавший немецкий каннибализм, пытающийся теперь прикрыть свое звериное нутро некоей претензией на обладание культурными достижениями, чем-то там якобы уж чрезмерно полезными в бытоулучшительских нуждах человечества, усиленными темпами прогрессирующего в своей деградации.
«Тут же под стеклянным колпаком — высушенная голова человека величиной с кулак. На ней сохранились волосы, а на шее — следы веревки.
Мороз пробегал по телу. Чья это кожа? Кому принадлежала эта голова?… Точно известно только то, что голова этого несчастного на специальной подставке как сувенир стояла на письменном столе начальника концлагеря Освенцим» [6] (с. 163).
У этих зверей в человеческом обличье все было рационально и экономически обосновано:
«Когда Гёссу был задан вопрос: “Правда ли, что эсэсовские палачи бросали живых детей в пылающие печи крематориев?” — он немедленно подтвердил правильность этого. А дальше заявил: “Дети раннего возраста непременно уничтожались, так как слабость, присущая детскому возрасту, не позволяла им работать…”» [6] (с. 9).
На Нюрнбергском процессе в качестве документального подтверждения полной тождественности современных немцев с людоедскими племенами, только еще совсем недавно спустившимися с дерева, были показаны кадры хроники, отснятые самими палачами. Притихший зал увидел:
«…печки-крематории. Перед входом в крематорий — горы обуви, детские вещи.
А это что такое? Целый склад тюков. Это волосы, срезанные у жертв перед казнью. На тюках надписи: “Волос мужской”, “Волос женский”…
А на экране опять горы ботинок, горы трупов…
Освенцимские кинокадры сменяются кадрами из Бухенвальда. Снова всепожирающие печи и абажур из татуированной человеческой кожи.
…на экране появляются тюки волос, и диктор объявляет, что это “сырье” использовалось для производства специальных чулок для команд подводных лодок…» [6] (с. 169–170).
То есть на матрасы, как выясняется, у них шел лишь «второй сорт». А волосы с чьих голов были «удостоены» использоваться первым сортом в качестве «сырья» для чулок подводных корсаров Деница?
«А вот и Дахау. 17 тысяч мертвецов…
Потом на экране появляется Иосиф Крамер — палач Бельзенского концлагеря. В яму сбрасываются женские тела» [6] (с. 170).
«…о миллионах казненных людей: расстрелянных, повешенных, заживо сожженных, затравленных собаками, забитых сапогами, задушенных газом… стучат в сердце человечества худенькие кулачки пяти-, шестилетних детей, которых гнали в газовые камеры и которые, пытаясь спастись, показывали на эти свои жалкие кулачки, шелестя безкровными губами:
— Мы еще сильные, мы можем работать… Смотрите, мы еще можем работать!..» [6] (с. 246–247).
И все это, между прочим, совершалось отнюдь не во времена языческих камланий, когда готы шили себе плащики из кожи, снятой с голов своих врагов, а врагами были все окружающие их мирные народы. И еще не в те времена, когда в их среде был узаконен каннибализм. Молодой воин, что следовало их традиции тех далеких времен:
«…первый раз, как убьет врага, должен обязательно напиться его крови…» [9] (с. 27).
Вышеописанные преступления совершены в XX веке: в самый пик амбициозных претензий германцев на опеку над якобы много уступающим им в культуре всем остальным миром.
Так что же это за культура за такая, столь теперь сильно удивляющая?
Вот как высказался на Нюрнбергском процессе о культуртрегерской привычке к умерщвлению людей представителями своей нации министр юстиции гитлеровской Германии Ганс Франк:
«…варварство, видимо, характерная расовая черта немцев. Иначе как можно объяснить, что Гиммлер заполучил в свое распоряжение столько людей для исполнения своих преступных приказов?» [6] (с. 83)].
Но исполняли эти людоедские приказы не только подопечные Гиммлера. Тут, судя по всему, практически каждый немец, получивший в руки оружие, своей неутомимой палаческой деятельностью удостоил себя той самой петли, которую затянул палач на шеях лишь только высших сановников третьего рейха. В том числе и на шее того же Франка.
Вообще же следует отметить следующие особенности Второй мировой войны:
«Европа оказалась менее культурна, чем она казалась и считала самое себя. Именно из ее недр вышли орды изуверов гитлеровского толка, захватившие почти всю Европу и показавшие изумительные примеры варварства и жестокости. Война только показала яснее то, что было сокрыто в одном из уголков “европейской культуры”, и нет никаких оснований полагать, что этого скрытого нет и в других странах, и формах, может быть, и похуже.
Породив гитлеризм, Европа показала себя “au naturel”, без фиговых листочков. Ведь никто не может сказать, что Германия не есть плоть от плоти Европы. Забыть и замолчать позор гитлеризма нельзя. Все, что есть порядочного в Европе, отмахнуться от этого не может. Это давит тяжелым кошмаром на их сознание. Позор остается позором, и позором неизгладимым. Ведь очевидно, виноват не только гитлеризм, но и все, кто его воспитывал, а воспитывала вся Европа» [10] (с. 367–368).
И все это творилось повсеместно, где только ступала нога этих не прошеных гостей. Ведь если свидетельства Нюрнбергского процесса оповестили мир о том, чем являлась эта собранная в поход на восток Европа только после нашей победы в 1945 г., то звериный оскал пришедших к нам людоедов наши бойцы ощутили еще зимой 1941-го года. Немцы приходили сюда для того, чтобы всех убить — вот что в самую первую очередь бросилось в глаза русским солдатам, когда контрнаступление первый еще тогда раз хорошенько врезало по зубам этим вломившимся в наш дом кровожадным пришельцам.
Тому имеется масса примеров. В донесении политотделу 33-й армии об освобождении г. Вереи начальник политотдела 110-й стрелковой дивизии Королев докладывает:
«Приняты меры по восстановлению в городе порядка. Силами частей и местного населения убираются трупы расстрелянных пленных красноармейцев, убитых в бою бойцов и убитых немцами местных жителей, убираются улицы от обломков взорванных зданий, проводится разминирование улиц и зданий города [АМО СССР, ф. 1238, оп. 1, д. 175, л. 48]» [2] (с. 338).
И вот что сообщают, насмотревшись на такое в освобожденных населенных пунктах, в открытом письме москвичам, снаряженные ими в бой ополченцы 3-й Московской стрелковой дивизии:
«…кровопийцы заплатят своими преступными головами. Наша месть будет безпощадной. Ни одному фашисту не уйти живым с нашей священной земли» [2] (с. 303).
А вот что сообщает об отношении к немцам русских солдат, насмотревшийся на оставляемые следы практически в каждом населенном пункте совершенных незваными пришельцами зверских преступлений, начальник политотдела 17-й стрелковой дивизии Грачев:
«Бойцы и командиры, несмотря на холод, бездорожье, нерегулярность питания… воодушевленные успехами и полные ненависти к врагу за злодейства, учиненные над населением врагом в селениях, им ранее занимаемых и теперь освобожденных, рвутся в бой… [АМО СССР, ф. 1082, оп. 1, д. 71, л. 189–191. Подлинник]» [2] (с. 320).
Так что немца, поняв, что имеют дело вовсе не с людьми, но с какой-то человеконенавистнической породой двуногих, русский человек начинает лупить, уже не испытывая к врагу никакой и малейшей жалости, прекрасно понимая, что остановит эти убийства русского человека на захваченных врагом территориях только скорая и позорная этих ворвавшихся сюда тварей безжалостная смерть. А потому и вынужденный отход немецких войск, вначале проводимый организованно, когда врага начинают лупить насмотревшиеся на его зверства наступающие русские воины уже более чем жестоко, превращается в повальное бегство — не любит немец умирать:
«Для того чтобы оторваться от преследовавших и наседавших на него наших частей и сохранить от гибели свою живую силу, враг, отступая, бросал все, что мешало бегству. Все чаще нам стали попадаться участки, где дороги на большом протяжении были завалены оставленной немцами техникой и различного рода имуществом. Чего здесь только не было: сотни танков и самоходных орудий, тягачи, орудия разных калибров, тысячи всевозможных машин, ящики с боеприпасами» [1] (с. 103).
Таким вот образом и повторил Гитлер позорный путь домой Бонапарта. Ведь его безславное бегство было вполне аналогично бегству Наполеона. И его солдаты, полностью напоминая своих в этой местности предшественников, побросав оружие и замотавшись в отобранную у мирного населения одежду, везя за собой на санках мешок картошки и ведя за веревочку отобранного у бабушки теленка, гибли, словно мухи в осеннюю пору:
«Все чаще встречались солдаты, отступавшие пешком, без оружия, волоча за собой теленка на веревке или санки с картошкой… Психоз, почти паника охватила войско… солдаты отступали куда глаза глядят» [3] (с. 177–178).
Вот в каком виде предстала победоносным частям Рокоссовского освобожденная Калуга:
«…следы поспешного отхода немцев были повсюду. Улицы и переулки загромождала брошенная отступавшими военная техника. За время пребывания в городе гитлеровцы обобрали жителей, как говорится, подчистую. Из продовольствия не осталось ничего. Поголовно у всех отобрали теплые вещи и обувь. Жители города бедствовали, и нам пришлось принять все возможные меры, чтобы спасти многих от голодной смерти» [1] (с. 107).
То же ожидало освободительную армию и в Сухиничах:
«Везде следы поспешного бегства. Улицы и дворы захламлены, много брошенной немцами техники и разного имущества. Во дворе, где размещался сам фон Гильс, стояла прекрасная легковая автомашина. В полной исправности, и никаких «сюрпризов». Вообще в городе нигде мы не обнаружили мин. Вряд ли можно было поверить, что немецко-фашистские части пожалели город. Они просто бежали без оглядки, спасая шкуру. Им было не до минирования» [1] (с. 111).
Вообще-то немца от тотального истребления под Москвой, что выясняется, спасла лишь присущая ему трусость — в противном случае ему было бы на этот раз от справедливого возмездия просто не уйти:
«В течение ряда недель в декабре 1941 и январе 1942 года казалось, что разбитые и отступающие немецкие армии, фронт которых постоянно прорывали советские части, могут распасться и погибнуть в русских снегах, как погибла 130 лет до этого Великая армия Наполеона. И в ряде критических ситуаций немцы были близки к этому» [8] (с. 53).
Библиография
1. Рокоссовский К.К. Солдатский долг. Воениздат. М., 1968.
2. Беляева Л.С., Бушков В.И., Кудрявцев И.И. Ополчение на защите Москвы. Московский рабочий. М., 1978.
3. Кардель. Адольф Гитлер — основатель Израиля. «Русский Вестник». М., 2004.
4.143 Яковлев Н. 1 августа 1914. «Молодая гвардия». М., 1974.
5.40 История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Устинов Д.Ф., Арбатов Г.А, Громыко А.А., Егоров, А.Г., Епишев А.А., Желтов А.С., Жилин П.А., Жуков Е.М., Куликов В.Г., Огарков Н.В., Федосеев П.Н., Цвигун С.К., Румянцев А.М., Кожевников В.М. и др. Воениздат М., 1979.
6.106 Полторак А.И. Нюрнбергский эпилог. Военное издательство Министерства обороны СССР. М., 1965.
7.253 Рагинский М., Ларионова А., Володина Р. СС в действии. Издательство «Прогресс». М., 1969.
8.117 Решин Е.Г. Генерал Карбышев. Издательство ДОСААФ СССР. М., 1973.
9.52 Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 1. Государственная типография С.-Пб., 1913. Репринтное издательство: Уральское отделение Всесоюзного культурного центра «Русская энциклопедия», «Православная книга». 1992.
10.254 Лесной С. Откуда ты, Русь? «Алгоритм». «Эксмо». М., 2006.
Свежие комментарии