«В результате тяжелейших для обеих сторон оборонительных и наступательных операций гитлеровская Германия потеряла под Сталинградом более полутора миллионов человек, громадное количество боевой техники, и, как показали последующие события, это был важнейший этап на пути к нашей полной победе в Великой Отечественной войне.
В истории нет пока другого примера, чтобы менее чем за три месяца перестала бы существовать такая многочисленная армия, да еще при отсутствии у ее победителя общего превосходства в силах и средствах» [1] (с. 63).Вот как проходило это сражение:
«К началу битвы оборудовать все рубежи не удалось. Но даже не полностью подготовленные, они сыграли значительную роль в развернувшихся сражениях.
В период Сталинградской битвы, когда стойкость и мужество советских войск приостановили продвижение врага, в военных сводках германского командования сообщалось о наличии под Сталинградом мощных укреплений, которые якобы и сдерживали наступление 6-й армии. На самом деле оборонительные обводы представляли собой сооружения полевого типа.
По этому поводу участник боев под Сталинградом бывший гитлеровский генерал Г. Дерр позже писал: “Немецкая пропаганда называла эти полевые позиции «внутренним и внешним крепостным поясом» и вызывала у многих впечатление о Сталинграде как о крепости. Этот термин даже часто применялся к Сталинграду. Это все не соответствовало действительности…” [2] (с. 37)» [3] (с. 155).
Так что сами немцы свидетельствуют, что остановили их не какие-то там особые укрепления или сверхновые вооружения противника, но остановил русский солдат, ставший непреодолимым препятствием на пути к нашей Волге.
А ведь в начале сражения:«…немецко-фашистские войска превосходили советские в личном составе в 1,7 раза, в артиллерии и танках в 1,3 раза, в самолетах более чем в 2 раза» [3] (с. 158).
Прорыв немцев к Волге мог стать сигналом для начала наступления со стороны Турции и Японии, давно изготовившихся ко вторжению. Потому, сверх работающих на военном производстве мужчин, около двух миллионов бойцов мы вынуждены были держать на границах с этими потенциальными агрессорами.
И вот какая тяжелая обстановка тогда для нас сложилась:
«После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало на много меньше территории, стало быть, стало на много меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик» [3] (с. 158).
«Часть советской территории, на которой до войны проживало 88 млн. человек, оккупировал враг» [2] (с. 429); [3] (с. 50).
Мы потеряли:
«…более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год» [3] (с. 158).
И оставалось у нас теперь территория, где до войны проживало 112 млн. человек.
Каковы, в сравнении с нашими были на тот момент мобилизационные возможности противника?
В Великой Отечественной войне нам довелось схлестнуться практически со всей Европой:
«…численность которой (за исключением… Англии и не сдающейся немцам партизанской Сербии) была около 400 млн. человек» [4] (с. 9).
И если прибавить к посаженной в концлагерь Европе население еще и оккупированных наших территорий, то станет понятным, что численностью используемого против противника населения мы на то время вражеской коалиции уступали почти в 5 раз! Всех доставшихся врагу наших сограждан немцы будут подвергать принудительному каторжному труду, после чего каждый из них восьмой будет ими зверски убит!
«Вся захваченная территория была покрыта сетью концлагерей, тюрем и гетто. Всюду совершались массовые казни» [5] (с. 100).
Конечно же, какому-то количеству проживающих здесь людей удалось эвакуироваться или уйти в армию. Но если это удалось сделать каждому четвертому нашему соотечественнику, как и отвезенным на специальных поездах в Ташкент обитателям местечек, то будет зверски убит, понадеявшись на милость врага, каждый из оставшихся четвертый! В Белоруссии же подверглись издевательской смерти под бравурную ложь геббельсовской пропаганды: каждый третий из понадеявшихся на милость победителей местных жителей!!!
То есть Геббельс тогда внушал, что убьют-де не всех. Потому даже жители далекого от границ Сталинграда попались на эту удочку, доверившись льстивым речам вражьей пропаганды: и ох как многие из них, оказавшись в оккупации, кусали себе локотки…
И что действительно убил немец не всех пытаются нам сегодня внушить Бешановы-Резуны и Кº — продолжатели дел доктора Геббельса. Что ж, всем смалодушничавшим они предлагают совсем не дурные на третью мировую войну перспективы: в предыдущую-де кампанию немцы расправлялась лишь с каждым третьим. Потому следует сделать как можно более глубокий выдох и втянуть голову в плечи. Или вон как страус — зарыть голову в песок — да и вся недолга. Может как-нибудь еще обойдется? Может не нам суждено быть этим самым третьим? Может только лишь еще вторым или даже первым? А может помощь холуйская немца (или теперь американца [или китайца]) ублажит — голову бы только втянуть как следует в плечи…
Но подобного рода агитаторов во время войны ставили к стенке. Туда же отправлялись затем и ими подзуженные полицаи и власовцы, оуновцы и бандеровцы. И если всех их изъять из этого списка жертв, предназначенных на алтарь жидомасонского б-га национал-социалистов, а также изъять из него и ушедших в леса партизан, то получится, что:
в Белоруссии немцами был расстрелян, забит до смерти, сожжен заживо — каждый второй житель этой части Русской Земли, из числа доверившихся милости победителя!!!
Но побеждал тогда зверь. Потому и вел себя по-зверски, полностью обнажая существо своей истинной природы.
Так ведь оставления после себя чего-либо живого в их инструкции вообще не входило. Вот одна из них:
«Следует воспитывать у немецких солдат чувство безпощадности… Следует поощрять солдат, своими действиями вызывающими страх перед германской расой… Никакой мягкотелости к кому бы то ни было, независимо от пола и возраста…» [6] (с. 169).
То есть эта звериная порода приходила сюда с одной лишь целью — убивать! Чего и не пыталась скрывать даже в своих инструкциях.
Но почему же мы не смогли отстоять свои западные земли в 41-м?
Потенциал воюющих сторон был тогда совершенно несоизмерим. Ведь хоть Сталин и пытался отстоять все им к тому времени присоединенные территории, но в тот момент такой возможности еще не имелось — враг был слишком силен. Да и крупномасштабные предательства в развернувшейся трагедии, что нельзя также не отметить, сыграли свою решающую зловещую роль. Потому отступления в ту пору было просто не избежать.
Но и к осени 42-го соотношение сил так все и оставалось не в нашу пользу. Ведь если мы, к тому времени, на вывезенном из-под удара оборудовании только еще начинали набирать обороты, то нам, в этот самый момент, противостоял потенциал всей Европы, к тому времени полным ходом работавший на Гитлера уже в течение нескольких лет.
Но не только производственные мощности выглядели тогда совершенно несоизмеримо. Гитлер имел мобилизационную возможность из Германии и стран сателлитов в два раза превышающую нашу. Мало того, за счет рабского труда военнопленных и иностранных рабочих мобилизационная возможность сильно возрастала. Что подтверждается еще лишь численностью войск сателлитов агрессора. Ведь в годы войны она, по разным оценкам, временами превышала и 7 млн. человек!
Сюда же следует прибавить и наших же — доморощенных предателей, перешедших на службу к врагу, и бывших белогвардейцев, вставших на путь измены России. Сюда же следует занести и совершенно никем неучтенных вольнонаемных добровольцев практически из всех иных стран Европы. А ведь их еще в самом начале войны насчитывался миллион. Затем эти части постоянно пополнялись, а в конце войны одних лишь французов и лишь у нас в плену оказалось 300 тыс. Отметим, когда уже немцам и в плен-то сдаваться было некому, союзники принимали у себя солдат в германской форме миллионами. Каких национальностей были эти пленные?
И вся слагаемая цифра из выше перечисленного контингента солдат армии врага, согласитесь, обязана получиться вовсе не малая. Потому становится более чем очевидным, что мы разгромили не только немцев, но и сводные армии всех тех народов, которые были собраны победившим в Европе германским социализмом в очередной крестовый поход на Восток. Остальные же страны не только Европы, но и некоторые страны мира (Аргентина, например), были запланированы мировой олигархией банкиров в качестве материально-сырьевого придатка германского рейха.
А из сопредельных государств лишь Болгария не выставила против нас своего воинского контингента. Однако ж приняла участие в оккупации Югославии. Италия же, сопредельной даже и не являясь, это «упущение» компенсировала с лихвой. Ведь одна еще эта страна поставила под ружье 4,6 млн. человек.
И вот, оставив на дальних подступах к нашей волжской твердыне горы трупов и разбитой техники, немцы врываются в Сталинград. Но не тут-то было:
«Первыми 23 августа на северных подступах к городу вступили в бой с вражескими танками зенитные части. Появление противника с этого направления считалось маловероятным, поэтому здесь не было стрелковых частей, и батареи 1077-го зенитного артиллерийского полка ПВО оказались один на один со значительной группировкой танков и мотопехоты. Отбивая атаки вражеских автоматчиков, полк под командованием полковника В.С. Германа в течение двух дней вел борьбу без поддержки пехоты. В этих боях зенитчики уничтожили и подбили 83 танка и 15 автомашин с пехотой, истребили и рассеяли свыше трех батальонов автоматчиков и сбили 14 самолетов противника» [7] (т. 5, с. 176).
Так что все подкрепления, посылаемые под Сталинград, исчезали, словно в бездонной бочке. А город все держался:
«Враг был вынужден перебрасывать силы в этот район с кавказского направления. Так группа армий “Б”, наступавшая на Сталинград, увеличилась с 38 дивизий в середине июля до 69 дивизий в конце августа, а к концу сентября их стало более 80…
Таким образом, вопреки расчетам гитлеровского командования, Сталинградское направление летом 1942 г. превратилось в центр борьбы для обеих сторон… Противник нес огромные потери, но сломить сопротивление защитников Сталинграда ему не удавалось» [3] (с. 178).
И тогда враг попытался уничтожить этот непокорный город с воздуха:
«По числу участвующих самолетов и весу сброшенных бомб воздушный налет на Сталинград в ночь с 23 на 24 августа был самой массированной операцией люфтваффе после 22 июня 1941 года. В нем принимали участие все авиакорпуса (I, IV и VIII) 4-го воздушного флота Рихтгофена вместе с имевшимися эскадрильями транспортных трехмоторных Ю-52 и дальними бомбардировщиками с аэродромов в Керчи и Орле. Многие из пилотов сделали по три вылета, и более половины сброшенных бомб были зажигательными. Почти все деревянные здания — в том числе многочисленные рабочие поселки на окраинах Сталинграда — сгорели дотла, пожар бушевал всю ночь, и было так светло, что можно было читать газету в 70 километрах от города. Это был акт террора, предпринятый с целью убить как можно больше мирных жителей города, вывести из строя городские службы, вызвать панику, деморализовать защитников Сталинграда и устроить погребальный костер на пути отступающих войск — по примеру Варшавы, Роттердама и Белграда.
“Весь город охвачен пожаром, — с удовлетворением запишет в дневнике офицер 267-го полка 94-й дивизии Вильгельм Гофман, — по приказу фюрера люфтваффе предало его огню. Так им, этим русским, и надо, чтобы они прекратили сопротивление…”» [8] (с. 174–175).
Но немцы не понимали психологии русского человека: от излишней жестокости врага сопротивление только возрастало. Но тому способствовали и сами условия, при которых приходилось обороняться:
«Вначале, когда немцы были на окраинах города, они еще могли извлекать выгоды из своего превосходства в танках и авиации. Дома здесь были деревянными, и все они сгорели во время массированного воздушного налета 23 августа.
Бои велись в гигантском окаменелом лесу из почерневших печных труб, где защитники города могли найти укрытие лишь в обуглившихся развалинах отдельных деревянных домов и рабочих поселков, опоясывавших город. Но по мере того как немцы все глубже и глубже пробивались в район канализационных труб, кирпича и бетона, их прежний оперативный план утратил свою ценность» [8] (с. 177).
Но вот начались бои уже непосредственно в самом Сталинграде:
«После непрерывных ожесточенных боев, длившихся более десяти дней, немцам наконец удалось пробиться к Волге и захватить центральную пристань…
Но у Паулюса не было желания праздновать, поскольку он только что узнал об огромных потерях, которые немецкие войска понесли за шесть недель наступления… К тому же он знал, что впереди его ждут еще более тяжелые бои. К северу от центральной переправы находились ключевые позиции русских защитников города — Мамаев курган, эпицентр незатухающих сражений, и район заводов. Там 6-й армии предстоит выдержать решающее испытание, от которого зависит исход битвы за Сталинград. А Паулюсу уже не хватало солдат и боеприпасов.
Вернувшись в свою штаб-квратиру в Голубинском на высоком западном берегу Дона, Паулюс направил срочную радиограмму командованию группы армий “Б”: “Наши потери в живой силе в городе превышают получаемые нами пополнения. Если подобное положение не изменится, битва примет затяжной характер”» [8] (с. 202–203).
«От Мамаева кургана до берега Волги всего несколько сот метров. Но “покорителям” Европы, победно прошедшим по многим большим и малым странам, не удалось преодолеть эти оставшиеся метры. Гитлеровцы так и не прошли через Мамаев курган. Воины 284-й стрелковой дивизии полковника Н.Ф. Батюкова и 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерала А.И. Родимцева не сошли с крутых склонов кургана. Отвага и мужество… стали той преградой, которая здесь, на волжском берегу, окончательно приостановила продвижение вермахта» [3] (с. 185–186).
«В Сталинграде каждая битва выливалась в схватку между отдельными лицами… часто, перезаряжая оружие, они слышали дыхание врага в соседней комнате; рукопашные поединки кончались в сумеречном дыму и клубах кирпичной пыли ножами и топорами, кусками камня и искореженной стали» [8] (с. 177).
Немцы начали штурм южных окраин Сталинграда:
«…Гот повернул свои дивизии на восток в расчете стремительно прорваться к Волге и расчленить 62-ю и 64-ю советские армии. Но когда его танки оказались на узких городских улицах окраинных поселков Сталинграда, война приняла другой характер. Русские солдаты забрасывали танки бутылками с горячей жидкостью. Ведя огонь из окон зданий, снайперы уничтожали целые отделения немецких солдат… В искусстве меткой стрельбы пальма первенства принадлежала русским… Наступавшие немцы несли огромные потери» [8] (с. 200–201).
Такое высказывание о наших снайперах на первый взгляд кажется несколько неожиданным, ведь советские фильмы почему-то пальму первенства среди этой слишком деликатной воинской профессии почему-то всегда отдавали немцам. Однако же и здесь все выглядело с точностью нам внушаемого до наоборот. Именно мы имели самую лучшую на тот день винтовку образца аж еще 1891 г. А к ней и целую армию снайперов:
«за годы войны в общей сложности было обучено 428 335 отличных снайперов, это огромная цифра, ни в одной армии мира не было такой массовой подготовки снайперов, которые существенно усилили боевые порядки стрелковых частей» [9].
Причем, что нам не известно и ни в одном фильме про войну нам не показали, на каждый взвод у нас, что теперь только выясняется, имелась штатная единица снайпера. И в войну на нашей стороне воевала их целая полумиллионная армия. Причем, воевала в том числе и против немецких снайперов. Например:
«Василий Голосов всего уничтожил 422 чел. вражеских солдат из них 70 чел. сами были снайперами…
В дневниках и письмах, найденных у убитых солдат и офицеров вермахта, встречаются такие фразы: “Русский снайпер — это что-то очень ужасное, от него не скроешься нигде! В траншеях нельзя поднять голову. Малейшая неосторожность — и сразу получишь пулю между глаз”…
Самым известным советским снайпером, безусловно, является Герой Сталинграда Василий Зайцев, уничтоживший 242 немецких солдата и офицера, в том числе руководителя берлинской снайперской школы майора Конингса. Всего же группа Зайцева за четыре месяца боев уничтожила 1 126 военнослужащих противника. Соратниками Зайцева по оружию были Николай Ильин, имевший на своем счету 496 немцев, Петр Гончаров — 380, Виктор Медведев — 342. Следует отметить, что главная заслуга Зайцева — не столько в его личном боевом счете, сколько в том, что он стал ключевой фигурой в развертывании снайперского движения среди руин Сталинграда…
По мнению некоторых исследователей, реальные счета многих наших снайперов на самом деле больше, чем подтвержденные, так например, Федор Охлопков снайпер 259 с.п., по некоторым данным, всего уничтожил более 1 000 (!) немцев, используя при этом также и пулемет. Однако на официальном боевом счету у него записано только 429 уничтоженных солдат врага, вероятно обстановка на поле боя не всегда давала возможность считать свои результаты более точнее» [9].
Так что немецких снайперов наши снайпера, в опровержение басням кинематографа, щелкали как ворон, не забывая при этом отстреливать и все иное, что только двигалось во вражеских окопах. Причем, когда того требовал момент, даже из пулемета. Потому потери наша полумиллионная армия стрелков от Бога, как именовали их сами же немцы, нанесла врагу более чем внушительные. О чем и плачутся немцы. Прикиньте, что хотя бы по десятку «культуртрегеров» в среднем за войну пришлось на каждого из этих четырех сотен тысяч из имеющихся в каждом взводе специалистов по отстреливанию живой силы врага. И что же получится? 4 млн. трупов этих вломившихся к нам людоедов только от огня одних еще снайперов!!! А немцы врут, что якобы столько они за всю войну потеряли. То есть не было у нас, в прибавку к снайперам, еще и катюш, и илов, и «тридцатьчетверок», и штыковых атак, в которых мы вообще никогда не проигрывали, — ничего этого якобы не было.
Так что на самом деле мы их за войну наколошматили — будь-будь. В том числе и из снайперских винтовок. Вот, например, очередное об этих наших специалистах письмо немца:
«Русский снайпер — это что-то очень ужасное, от него не скроешься нигде! В траншеях нельзя поднять голову. Малейшая неосторожность — и сразу получишь пулю между глаз…» [10].
Так что приходилось им от наших снайперов очень не сладко, а в особенности в Сталинграде.
«Тем не менее 10 сентября 29-й моторизованной дивизии удалось пробиться к Волге в районе Купоросное.
С выходом частей Гота к Волге 62-я армия, уже отрезанная с севера от других советских соединений, оказалась полностью изолированной. Прижатой к Волге в районе от поселка Рынок до Купоросного, ей предстояло принять на себя всю тяжесть основной массы войск Паулюса, вступивших в западную часть города. 62-я армия была теперь единственной боевой силой, оставшейся в Сталинграде, призванной не допустить его захвата. Она противостояла более чем 200-тысячной группировке немцев» [8] (с. 190).
Мало того, к немцам регулярно шли подкрепления:
«С 1 апреля по 18 ноября 1942 года немецко-фашистское командование перебросило с Запада на советско-германский фронт дополнительно 70 дивизий» [8] (с. 176).
И не только с запада, но и из Африки: появились танки, повторяя случившееся под Москвой, окрашенные в цвета пустыни.
Наши же войска пополнялись лишь по мере необходимости: русский человек здесь держался очень крепко.
И вот лишь узкая полоска Русской Земли все также упорно продолжала сдерживать не прекращаемые атаки врага, чьи подкрепления вновь и вновь разбивались о нерушимые развалины волжской твердыни. На этот период расстановка сил была такова. Наши войска:
«…уступали врагу в численности личного состава и в артиллерии в 1, 7 раза, в танках — в 3, 8 раза и в боевых самолетах — более чем в 5 раз.
В таких неравных условиях начались бои… которые продолжались до 18 ноября.
Весь мир следил за мужественной борьбой сталинградцев» [3] (с. 192).
Но в небе Сталинграда, следует отметить, немецкие самолеты, хоть в начале битвы и имели подавляющее численное преимущество, чувствовали себя не слишком уютно:
«В ходе воздушных схваток над Сталинградом многие советские летчики-истребители стали асами. Одним из ведущих пилотов был Михаил Баранов, впоследствии одержавший 28 побед. В одном из боев он вместе с тремя товарищами смело атаковал группу из 35 “мессершмиттов” и лично сбил три самолета. Когда у него кончились боеприпасы, он искусным маневром зашел в хвост четвертого “мессера”, сблизился с ним и винтом отрубил ему руль поворотов, успешно совершив затем вынужденную посадку. Другой летчик, лейтенант Кострицын, атаковал соединение из 30 “Юнкерс-88” и лично сбил три из них. Сержант Нагорный один в бою против четырех Ме-109 сбил два и обратил остальные в бегство» [8] (с. 378).
Так что в битве за господство в воздухе наши летчики, пересевшие на новые машины, неуклонно выравнивали соотношение сил.
Однако же враг, не считаясь с потерями, все напирал. Но:
«…даже когда немцам удавалось вклиниться в оборону русских, они застревали в паутине огневых точек и укрепленных пунктов противника, пробитые коридоры были слишком узкими, а немцы на острие клина сами оказывались в роли обороняющихся» [8] (с. 178).
Вот что пишет в своем дневнике Вили Гофман (ранее ликовавший в своем дневнике по поводу бомбежки Сталинграда):
«1 сентября: “Неужели русские действительно собираются сражаться на самом берегу Волги? Это же безумие”.
8 сентября: “…безрассудное упрямство”.
11 сентября: “…фанатики”.
13 сентября: “…дикие звери”.
16 сентября: “Варварство… это не люди, а черти”.
Затем Гоффман в течение месяца воздерживается высказываться о характере противника, в это время записи в дневнике насыщены мрачными размышлениями о горестной судьбе товарищей по оружию и самого себя.
27 октября: “Русские — это не люди, а какие-то железные существа. Они никогда не устают и не боятся огня”.
28 октября: “Каждый солдат считает себя обреченным человеком”» [8] (с. 178–179).
А вот выдержки из дневника другого немца:
«“16 сентября. Наш батальон вместе с танками атакует элеватор, из которого валит дым — горит пшеница. Говорят, русские сами подожгли ее. Батальон несет тяжелые потери. В ротах осталось по 60 человек. В элеваторе сражаются не люди, а дьяволы, которых не берут ни пули, ни огонь.
Если все здания в Сталинграде будут обороняться, как это, ни один из наших солдат не вернется домой.
20 сентября. Битва за элеватор продолжается. Русские ведут огонь со всех сторон. Мы сидим в подвале, выбраться на улицу нельзя. Старший сержант Нушке был убит, когда перебегал улицу. Бедняга, у него трое детей.
22 сентября. Сопротивление русских в элеваторе сломлено. Наши войска продвигаются к Волге. В элеваторе мы нашли трупы сорока убитых русских. Половина из них в военно-морской форме — морские дьяволы. В плен взяли только одного тяжелораненого, который не может говорить — или претворяется”.
Этим “тяжелораненым” был командир пулеметного взвода 92-й морской стрелковой бригады Андрей Хозяинов, и его рассказ, приведенный в мемуарах генерала Чуйкова, создает впечатляющую картину боев на улицах Сталинграда, где личная храбрость и стойкость горстки солдат и младших командиров, часто утративших связь со своим командованием и считающихся погибшими, оказывали влияние на весь ход сражения.
Немецкое наступление, начавшееся столь блестяще и за несколько коротких недель подтвердившее способность вермахта заставить весь мир затаить дыхание, раздвинуло границы завоеваний рейха до их высшего предела. Однако было очевидным, что сейчас оно прочно застопорилось. На протяжении почти двух месяцев штабные карты оставались без изменений.
Министерство пропаганды утверждало, что ведется “величайшая битва на истощение из всех, которые когда-либо видел мир”, и ежедневно публиковало цифры, которые показывали, как истекают кровью советские армии. Но верили ли этому немцы или нет, положение дел было совсем иным. Не Красная Армия, а немецкое командование было вынуждено неоднократно повышать ставки.
С тем же хладнокровием, которое отличало его отказ ввести в бой сибирские резервные дивизии, пока исход битвы под Москвой не стал очевидным, Жуков свел посылаемые 62-й армии подкрепления до минимума. За два критических месяца — с 1 сентября по 1 ноября — только пять дивизий были переправлены через Волгу — едва достаточно для покрытия потерь. Однако в этот же самый период из призывников, новой материальной части, кадрового костяка из опытных офицеров и закаленных младших командиров было сформировано 27 новых стрелковых дивизий и 19 танковых бригад. Все они были сосредоточены в районе между Поворино и Саратовом, где завершили учебно-боевую подготовку, а затем некоторые из них были на непродолжительный срок переброшены на центральный участок фронта для приобретения боевого опыта. Таким образом, в то время как немецкое командование постепенно изматывало и обезкровливало все свои дивизии, Красная Армия создавала мощные резервы живой силы и танков» [8] (с. 182–183).
Коренной перелом в войне, в записях немецкого солдата:
«“5 сентября. Утром я был потрясен прекрасным зрелищем: впервые сквозь огонь и дым увидел я Волгу, спокойно и величаво текущую в своем русле. Итак, мы достигли желанной цели — Волги! Но Сталинград еще в руках русских, и впереди жестокие бои…
Почему русские уперлись на этом берегу, неужели они думают воевать на самой кромке! Это безумие…”
“14 октября. Наши войска взяли завод «Баррикады», но до Волги так и не дошли, хотя до нее осталось не больше ста шагов…
Русские не похожи на людей, они сделаны из железа, они не знают усталости, не ведают страха, не боятся огня… Матросы на лютом морозе идут в атаку в одних тельняшках… Мы изнемогаем. Каждый солдат считает, что следующим погибнет он сам, быть раненым и вернуться в тыл — единственная надежда”.
“16 ноября. Сегодня получил письмо от жены. Дома надеются, что к рождеству мы вернемся в Германию, и уверены, что Сталинград в наших руках. Какое великое заблуждение!.. Этот город превратил нас в толпу бесчувственных мертвецов… Сталинград — это ад! Каждый божий день атакуем. Но если даже утром мы продвигаемся на двадцать метров, вечером нас отбрасывают назад… Физически и духовно один русский солдат сильнее целого нашего отделения…”
“19 ноября. Русские перешли в наступление по всему фронту…”
“23 ноября. Русские снайперы и бронебойщики — несомненно ученики Бога. Они подстерегают нас днем и ночью. И не промахиваются… Пятьдесят восемь дней мы штурмовали один единственный дом! Напрасно штурмовали… Никто из нас не вернется в Германию, если только не произойдет чуда. А в чудеса я больше не верю… Время перешло на сторону русских…”
“28 декабря. Лошадей съели. Осталась только породистая генеральская буланка, до которой ни руками, ни зубами не дотянешься. Неужели генерал надеется на этой полудохлой кляче удрать от возмездия?! Наши солдаты похожи теперь на смертников. Они задерганно мечутся в поисках хоть какой-нибудь жратвы. А от снарядов никто не убегает — нет сил идти, нагибаться, прятаться… Проклятая война!..”
“30 января. Удивительно солнечный день. Постоянно летают русские самолеты. Они методично перепахивают землю. В 12 часов Геринг утешающее говорит по радио, что мы не отступим. В 16 часов то же самое говорит Геббельс… Мне опять стало дурно…
Русские полностью окружили армейский корпус. Никто не помнит войны, которая проходила бы с такой ожесточенностью. Вот Волга, а вот победа… Со своей семьей я, пожалуй, увижусь только на том свете…”
“31 января. Фельдмаршал фон Паулюс в своем обращении — а может и завещании — препоручил наше будущее Богу…”» [11].
В подобных же тонах писали и иные попавшие в сталинградское пекло солдаты противника. Например:
«Каждый день приносит нам большие жертвы. Мы теряем наших братьев, а конца войны не видно и, наверное, не видеть мне его, я не знаю, что со мной будет завтра, я уже потерял все надежды возвратиться домой и остаться в живых. Я думаю, что каждый немецкий солдат найдет себе здесь могилу. Эти снежные бури и необъятные поля, занесенные снегом, наводят на меня смертельный ужас. Русских победить невозможно…» [12]
Теперь-то они уже осознавали, что победа над русским солдатом не возможна в принципе. Но для большинства из них понимание это пришло слишком поздно…
Библиография
1. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Воениздат. М., 1968.
2. Дерр Г. Поход на Сталинград. Перевод с немецкого. М., 1957.
3. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 5. Гречко А.А., Арбатов Г.А., Виноградов В.А, Громыко А.А., Егоров Г.А., Епишев А.С. и др. Воениздат М., 1975.
4. Мухин Ю.И. Война и мы. «Алгоритм-книга». М., 2010.
5. Шишов А.В., Шведов Ю.Н., Алексеев Ю.А., Авдеев В.А., и др. Рубежи ратной славы Отечества. Издательский дом «Звонница — МГ». М., 2002.
6. Карпов В. Взять живым. Советский писатель. М., 1980.
7. Жадобин А.Т., Маркович В.В., Сигачев Ю.В. Сталинградская эпопея. «Звонница-МГ». М., 2000.
8. Гарт Б.Л., Ширер У.Л., Кларк А., Карел П., Крейг У., Орджилл Д., Стеттиниус Э., Джюкс Д., Питт Б. От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада. Политическая литература. М., 1988.
9. http://myhistori.ru/blog/43856400549/Sovetskie-snayperyi-protiv-Vermahta
10. Рагинский М., Ларионова А., Володина Р. СС в действии. Издательство «Прогресс». М., 1969.
11. http://nethistory.su/blog/43256066956/Russkie-ne-pohozhi-na-lyudey,-oni-sdelanyi-iz-zheleza
Свежие комментарии